Слон в колесе

(Продолжение. Читать сначала: Глава I, Глава II)

III

Снаружи почти совсем стемнело. В дверном проёме виден был уголок неба над частоколом, с одной стороны густо-синего, а с другой чуть светлее, да ещё две или три верхушки сухих старых дубов, освещённые нежно-розовым светом.

А в дверях стояла Хозяйка.

Фроська склонила голову и уставилась в пол. Иван собирался последовать её примеру, но понял, что не может отвести глаз от старухи.

Хозяйка была чудовищно стара. Невысокая и вся скрюченная, она, казалось, состояла из одних только острых, торчащих из-под кожи костей, на которые, как на пугало, кто-то набросил белую рубаху и нацепил синюю, давно выцветшую и ободранную понёву. Кожа землистого цвета где обтягивала, а где свисала с черепа уродливыми складками. Морщины на лбу напоминали своей глубиной овраги. Длинный нос крючком далеко выдавался над бесцветными губами, а кончик его нес на себе, словно грязную каплю, большую бородавку. Один глаз был совершенно мёртвым, затянутым белёсой мутной пленкой, словно подёрнутый туманом, зато второй — маленький, острый и колючий, зло смотрел из глубокой глазницы. Волосы у Хозяйки были упрятаны под простую белую кичку, давно посеревшую и нестиранную.

Хозяйка хромала, и при каждом её шаге казалось, что она вот-вот рухнет наземь и загремит костями по доскам пола; но она ухитрялась оставаться на своих ногах, а в руках у неё не было ни костыля, ни палки. Войдя, она лишь скользнула взглядом по гостям, но и этого хватило, чтобы у Ивана душа ушла в пятки, а Волк тихо заскулил и попытался вжаться в пол.

«Баба Яга». Автор: © Игорь Ожиганов

( Collapse )

(Продолжение. Читать сначала: Глава I)

II

Зато избушка оказалась в точности такой, какую Иван ожидал увидеть.

На вид избушке было добрых пять сотен лет. Была она сложена из громадных, в два обхвата брёвен — и на каждую стену приходилось всего по четыре-пять венцов. Сруб покоился на четырёх вбитых в землю толстых дубовых сваях, приподнимавших избу над землей почти на уровень человеческого роста. И сваи, и бревна сруба крошились и выглядели прогнившими насквозь, однако каким-то чудом избушка всё ещё держалась на своих куриных ногах. Крыша была покрыта такой коркой грязи, мха и старой листвы, что было решительно невозможно определить, что за кровля скрывалась под этими наслоениями.

К крыльцу вели ступени, сложенные из брёвен поменьше, но не менее гнилых и ветхих.

Девчушка, припадая на одну ногу, заковыляла по ступенькам к низенькой дверце. Обернувшись, она снова махнула рукой Ивану и Волку, приглашая их подняться в дом.

Иван ступал по лестнице осторожно, опасаясь, как бы древняя конструкция не провалилась под его весом. Ступени скрипели, но держали.

— Не бойтесь, — подбодрила Ивана девчушка, словно разгадав его мысли. — Не сломается. Тут всё крепкое, вы не смотрите, что оно выглядит как труха. Ещё тысячу лет простоит.

( Collapse )

В деревне ЧП, пять кроликов под покровом ночи совершили дерзкий побег из клеток. Родители и брат Дима ловили их все утро.

Кроликов в наших сибирских краях принято сажать без суда и следствия, причем с малолетнего возраста. Кроликам инкриминируют питательность и диетичность мяса. В этом мире опасно быть вкусным и питательным, мигом схлопочешь срок.

Брат Дима сделал для кроликов клетки в два яруса. Все лето их пичкали вкуснятиной с огорода: ботвой, корнеплодами и вообще всякой зеленью. К осени заключенные отожрались до таких размеров, что при очередном прыжке кто-то проломил головой стену и вышел наружу. Остальные четверо последовали за ним.

Утром проснулись родители, выглянули в окно, застали идиллическую картину. На осеннем огороде паслись кролики. Скакали туда и сюда. Не знали, что им делать дальше.

Заметим, к слову, что домашний кролик способен развить крейсерскую скорость в 20-30 км/ч. Если бы кролики сбежали из Гуантанамо, ФБР уже рисовало бы на карте местности концентрические круги и вычисляло, в каких точках расставить патрули. Однако бегать кролики умеют хорошо, а вот думать — уже не очень. Вот и наши кролики оказались недостаточно сообразительны. Они поленились отбежать в сторону хотя бы на полкилометра. Стоило им сделать так, никакие федералы до них бы уже не добрались. Увы, среднестатистический кролик любит свободу, но не очень-то умеет ею распорядиться.

( Collapse )

Псс, псс, чуваки! Не хотите свежих пирожков (а также порошков)?

Налетай, пока горяченькие!

Все свое, домашнее, никакой химии! Сам пёк!

— А где пицца? — осведомился дракон.

Рыцарь окинул взглядом комнату. Он немного запыхался, взбегая по винтовой лестнице на вершину башни, и теперь пытался успокоить дыхание.

Комнатка, расположившаяся под самой крышей, была крохотной. У стены стояла смятая кровать, на которой в беспорядке валялись несколько подушек. Туалетный столик едва вмещал разномастные флакончики, бутылочки и шкатулки с косметикой. Поверх всего этого была небрежно брошена маска для сна. Рядом с кроватью на полу лежала толстая стопка потрепанных модных журналов, а из-за уголка свисавшего до пола одеяла выглядывала круглая фарфоровая ручка ночной вазы.

Напротив, под окном, притулился маленький столик. Судя по всему, игра шла уже давно: на столе громоздились три горки монет и ворох засаленных карт. Рядом на низких табуретках сидели дракон, принцесса и бородатый гном с трубкой во рту.

Картину довершала веревка, натянутая от стены к стене, на которой сохло белье. Белье принцессы, вдруг понял рыцарь, неудержимо краснея.

Гном и принцесса повернули головы к вошедшему.

— Да он, вроде, не похож на курьера, — с сомнением сказала принцесса. — Смотри, какой прикид. Это, поди, какой-нибудь рыцарь или чего-нибудь типа того.

— А чего же он тогда молчит? — спросил дракон. — Видел я рыцарей. Они сразу орать начинают… Эй, чувак! Ты рыцарь?

— Ты не глухой часом, папаша? — добавил гном. — Ответь на вопрос.

( Collapse )

В кабачке царила полутьма. Воздух был полон табачного дыма, запахов пота, алкоголя и несвежих тельняшек. Матрос Смитсон громко икнул и поставил кружку на деревянные доски стола.

Юнга хлопнул ладонью по столу.

— Семь, — объявил он.

Боцман поднял свою кружку и принялся пить, кадык запрыгал у него на шее, словно кенгуру. Юнга восторженно глядел на грог, стекающий по усам боцмана.

— Восемь! — выдохнул боцман, с грохотом опуская кружку на стол. — Что скажешь, Смитсон?

Смитсон осовело смотрел в пространство перед собой. Юнга пододвинул ему вновь наполненную кружку. Смитсон ухватил ее обеими руками, но не успел даже поднять. Его покачнуло в сторону, он выпустил кружку, свесился с табурета вбок, под стол, и издал продолжительный стон, быстро перешедший в плеск.

— Эй! — воскликнул юнга. — Только не на мои штаны!

( Collapse )

— Тебе туда, — Жнец ткнул костлявым пальцем в сторону ворот.

— Туда?.. К окошку?

— Да. Шевелись скорее… Ты что, опять собрался отдыхать?..

Толстячок в пиджаке, к которому Жнец обращался, остановился перевести дыхание. Две огромные сумки выпали из его рук на мощеную дорожку, и он в изнеможении опустился на один из своих баулов. Пот стекал у него по лбу и щекам, капая с тройного подбородка на галстук. Выудив из кармана брюк клетчатый платок, толстяк принялся утирать лицо.

— Опять?!.. — Жнец грозно взглянул на клиента.

— Я устал, — быстро ответил тот.

Свободная рука его легла на вторую сумку, словно он беспокоился, что Жнец может схватить ее и убежать прочь. Жнец сделал вид, будто ничего не заметил.

— Мне некогда ждать, — сказал он холодно. — Я не жду никого.

— Ну, меня подождешь, — отозвался толстяк, поправляя пиджак. — Я вот не тороплюсь. А вообще — мог бы и помочь, тогда быстрее добрались бы.

— Незачем было брать с собой…

— А это уже не твое дело, что я беру с собой.

— Вообще-то, это именно мое…

— Я тебя просил помочь, ты сказал — «тащи сам». Вот и отстань.

— Я сказал: «Оставь все, что имеешь, и иди за мной».

— Ага, сейчас, все бросил и пошел.

— Тебе не позволят войти с этими сумками.

( Collapse )

Живи я лет на пятьсот раньше — меня бы уже давно сожгли на костре посреди городской площади. Какой-нибудь гундосый инквизитор приговаривал бы, подкладывая дров:

— Нельзя так много знать, сын мой. Это от Диавола. Ну, или рот надо держать закрытым.

А вокруг костра толпились бы зеваки, лузгали семечки и показывали на меня пальцами.

— Ишь, как его колбасит! — говорили бы они. — Чего это с ним?

— Ну, как чего? — отвечали бы другие. — Слыхал, пастор давеча из Екклезиаста читал: «Многие знания — многие печали!» Вот и печалится, сукин сын.

В общем, у меня удачно сложилось, что я родился в XX веке, а не во времена Торквемады.

На днях знакомая девушка пишет в личку:

( Collapse )

У девушки Юли был день рождения.

Праздник этот беспощадный и предвещает многие беды и расстройства желудков. Свирепый обычай предписывает кормить коллег салатами и закусками до тех пор, пока они не отдадут конверт с выкупом за свои жизни. После этого застолье продолжается, но уже по доброй воле, потому что в конце вакханалии именинница должна предъявить торт. Только после этого виновнице торжества засчитывается еще один год.

Легко заметить, что сеньор Понсе де Леон искал свой источник вечной молодости не там, где надо. Ему следовало устроиться на нормальную работу и никогда не угощать коллег тортом. Для людей, постоянно имеющих дело с формальной логикой, этого будет достаточно, чтобы считать такого человека вечным жидом.

С другой стороны, в стаж неотмеченные годы не попадают, и следующего отпуска тоже не будет, потому что в этом году уже отгулял. Не говоря о том, что двадцатилетним сотрудникам не полагается пенсия, даже если это уже сороковое двадцатилетие подряд.

( Collapse )